Сущностным явлением Нового времени и одним из средств освобождения от предрассудков является наука. В это время формируется научная картина мира.
На событийном уровне наступление Нового времени обычно связывают с открытиями в разных областях знания и усовершенствованиями орудий познания, как практических (инструментов), так и теоретических (философской методологии наук).
В XVII веке было создано множество научных приборов, с помощью которых совершено много важных научных открытий. Незадолго до начала века был изобретен телескоп, но впервые для серьезных наблюдений его использовал Галилей (1564 – 1642). Ученик Галилея Торричелли изобрел ртутный барометр (1643). Голландец Антони ван Левенгук (1673–1677) изготовил линзы со 150-300-кратным увеличением, позволившие изучать микробы, кровяные тельца. Англичанин Уильям Гарвей в 1628 году открывает кровообращение в теле человека.
Необходимо сказать об успехах математики, т.к. именно на этом языке говорит нововременная и современная наука. В первой четверти века появляются таблицы логарифмов, математик и философ Декарт закладывает основы аналитической геометрии. Независимо друг от друга изобрели дифференциальное исчисление Ньютон и Лейбниц. Оно стало орудием почти всей высшей математики.
Галилей и Кеплер подтверждают и развивают учение Коперника о строении солнечной системы.
Вступление точных наук в новую эпоху венчает деятельность Исаака Ньютона – создателя классической физики Нового времени, законы которой считались непререкаемыми почти вплоть до начала XX столетия.
Все совершенные открытия нельзя рассматривать просто как накопление знания о мире. Эти открытия переворачивают традиционные представления. Наука Нового времени – нечто принципиально иное по отношению к античной и средневековой науке. В астрономии Кеплера дело не в подтверждении какими-то опытными данными гелиоцентрической системы. Три закона движения планет, открытые им, требовали гораздо больших усилий для освобождения от традиций, чем может показаться современному человеку. Все астрономы со времен Пифагора сходились в том, что планеты имеют круговые орбиты. Круг был совершенной фигурой, все планеты были совершенными телами, первоначально они считались божествами или связанными с божествами. Казалось очевидным, что совершенное тело должно двигаться по совершенной орбите. Вот эти представления и разрушает первый закон Кеплера, в котором говорится о том, что все планеты движутся по эллипсам.
И Ньютон не просто открыл какие-то новые явления. Он совершил переворот, устранив следы анимизма из физики. Греки считали движение признаком жизни, у Аристотеля одна из функций живой души – приводить в движение тело. Таким образом, неодушевленное тело, предоставленное самому себе, стало бы вскоре неподвижным. Открытие первого закона движения изменило это представление. Безжизненная материя, лишенная влияния каких-либо сил, продолжает двигаться. В этом случае Бог кажется необходимым для того, чтобы запустить весь этот механизм. Но согласно Ньютону, когда Бог привел в движение все планеты, установил законы тяготения, все пошло само собой.
Новая наука постулирует свою свободу от всяческих предрассудков, «идолов». Эта свобода обеспечивается правильным разумным методом и опорой на факты. Французский мыслитель Р. Декарт постулирует, что познание истины зависит от установления правильных законов мышления, а из этого следует необходимость разработки методов получения и проверки достоверного знания.
Ф. Бэкон сформулировал принцип эмпирического пути новой науки: эксперименты, если поставить их правильно, дают достоверные данные, доступные проверке и доказательству, а на основе этих данных можно формулировать общие законы.
Мыслители, рассуждающие о новой науке, критикуют в особенности средневековую науку за умозрительность, оторванность от фактов, догматичность. Эта критика неизбежно выдвигала на первый план значимость опытного, экспериментального исследования. Однако и те, кто полностью доверился опыту, поступают неправильно. Их опытное познание беспорядочно. Упорядоченность познания должен гарантировать новый метод исследования – эксперимент. Эксперимент создает условия, которые заранее предполагают наличие закона. Эксперимент – это образ действий, который в своей подготовке и проведении обоснован и руководствуется положенным в основу законом и призван выявить факты, подтверждающие закон или отказывающие ему в подтверждении.
Всякое знание, полагали многие ученые той эпохи, начинается с чувственного опыта и только затем переходит к рассудку и разуму. Научная революция рождает ученого-экспериментатора, эксперименты которого становятся все более строгими, благодаря новым измерительным приборам и совершенствованию математического аппарата познания.
Логично и то, что подобный путь познания придавал ему инженерный, практический характер, который со временем привел к сближению науки и технического творчества. По словам Ф. Бэкона, старая наука «плодовита в спорах, но бесплодна в делах». Но наука, базирующаяся на эксперименте, требовала для проверки теории проведения испытаний с применением ручного труда и инструментов, а также непосредственного воплощения и применения полученных знаний. Сам Бэкон был лорд-канцлером и правителем Англии в отсутствии короля. А умер он от простуды, схваченной им во время опытов по консервированию кур путем их замораживания в снегу. Джон Локк был комиссаром по делам торговли и колоний. Он участвовал в проведении денежной реформы и являлся одним из основателей Английского банка. Своя научная лаборатория была у лорда Бэкингема, фаворита короля и лорда Адмиралтейства. Иметь научную лабораторию было модно.
В XVIII веке – в век Просвещения – интерес к науке и технике только возрастает. Ярким выражением этой направленности науки и философии во Франции стала «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» – плод коллективного труда многих просветителей – Дидро, Д’Аламбера, Вольтера, Гельвеция, Гольбаха, Руссо, Монтескье и др. Основное издание состоит из 17 томов текста и, кроме того, 11 томов гравюр (иллюстраций к тексту). Кроме философских статей «Энциклопедия» содержала статьи по вопросам математики, математической физики и механики, статьи по медицине, технике, военному делу, конечно статьи, посвященные историческим исследованиям. Самой оригинальной особенностью «Энциклопедии» стало повышенное внимание к технике, ремеслам, применению научных открытий в промышленности. Это связано с тем, что просветители старались применить свой разум, сделать его инструментом для совершения каких-то реальных дел.
Непосредственно связан с эмпирической философией XVII-XVIII вв. позитивизм, возникший в XIX веке. В этом философском направлении провозглашается безусловное торжество факта, фактического знания как самого достоверного, самого научного знания. Этот позитивистский подход занимает существенную часть современного сознания. До сих пор мы склонны считать ущербным, парящим в облаках знание религиозное и философское. До сих пор более важными считаются науки технические, прикладные.
Производной новоевропейской науки становится машинная техника.
В XVIII–XIX веках в Европе произошел промышленный переворот – переход от ручной техники к машинной, который начался с изобретения Дж. Уаттом паровой машины.
Наука, ставшая техникой, формирует у людей совершенно иной взгляд на мир, чем у теоретических философов. Техника принесла с собой ощущение власти, человеку кажется, что он в гораздо меньшей степени находится во власти окружающего мира и Бога.
Ученые Нового времени полны удивления и благоговения перед наукой. Они начинают верить в то, что наука станет спасительницей людей, наладит жизнь, обеспечит благосостояние и сделает человека лучше.
Именно Новое время человек как научно познающее, как разумное существо впервые в истории (по мнению Хайдеггера) становится субъектом. То, что человек – субъект, означает его активность, самостоятельность, ответственность. Мир становится объектом в силу того, что в научном познании человек ставит его в условия эксперимента, переделывает его.
В немецкой классической философии вера во всемогущество субъекта, в его разум и его творческие способности доводится до конца. Говорят даже о коперниканском перевороте Канта в философии. До сих пор знание должно было сообразовываться с предметами, с фактами. Но Кант ставит познаваемый мир в зависимость от субъекта, правил познания, которые есть у субъекта еще до его встречи с миром. Даже пространство и время, которые всегда казались чем-то присущим самой природе, Кант называет априорными формами, характеристиками, которые придает объекту именно субъект.
В XIX веке романтики в большей степени ценят не научный разум, не человека-ученого, а воображение и творческую интуицию художника. Таким образом вера в особую силу субъекта остается и у романтиков. Субъект легко с помощью воображения переносится в иные миры, более того, он сам может творить их. Никакое другое существо, кроме человека не способно открывать в себе беспредельные миры. Именно поэтому человеческая личность неповторима и уникальна. Однако такая способность не является неизменным и обязательным свойством всех людей. Это скорее особый дар, неповторимая настроенность души.
Однако то, что человек становится субъектом, оборачивается и против него самого. Человек и для себя становится объектом. Лучше всего негативные стороны такого процесса видны в теориях воспитания, которых очень много появляется в Новое время.
В качестве самого яркого примера этих негативных сторон можно привести взгляды на воспитание французского просветителя Ламетри. Он является автором трактата с говорящим названием «Человек-машина».
Прогресс в душе достигается в процессе воспитания, однако сам процесс воспитания, по мнению Ламетри, можно свести к дрессировке. Ламетри считает, что нет ничего проще «механики нашего воспитания». Все сводится к звукам и словам, которые посредством ушей передаются из уст одного в мозг другого. Строение животных сходно со строением человека, поэтому вполне можно обезьяну научить говорить. Тогда обезьяна превратится из дикого и дефективного в нормального человека, маленького парижанина, способного извлекать пользу из своего воспитания.
Следствием новой науки, по-новому смотрящей на человека, является появившаяся в XVII веке мода на механические игрушки, автоматы. Однако в XIX веке романтизм ставит под сомнение всесилие науки и техники, переделывающей мир, и протестует против механистического понимания человека. В произведениях писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана часто появляются автоматы. Какой-то секрет, хитрость в автомате – показатель мастерства и искусности его создателя. Человек должен достигать совершенства, когда творит свои подобия. Гофмановские автоматы хитры, но для разгадки их хитрости не хватает никаких познаний в механике и акустике. Это не хитрость, не секрет, это Тайна. Это больше, чем автоматы, в них заключена какая-то нечеловеческая мистическая сила, оживляющая их, делающая их опасными для человека. Увлечение искусными автоматами, оказывается, может привести человека к каким-то непостижимым безднам.
Один из героев Гофмана говорит: «Уже один намек на сходство живого человека с чем-то мертвым, выражающееся во всех этих автоматах, производит на меня тяжелое, гнетущее впечатление». Стремление механика подражать в своих игрушках, например, музыкальным способностям человека, кажется Гофману объявлением войны духовному началу.
В XIX в. происходит коренной переворот, связанный с появлением машины, которая отдаляет человека от природы, ломая привычные представления о его главенствующей роли, и превращает человека в зависимое от машины существо. В условиях распространяющейся механизации человек уходит на периферию духовной жизни, отрывается от духовных основ. Место ремесленного труда, связанного с личностью и творчеством мастера, занял монотонный труд.
Фиксируя эту ситуацию К. Маркс, говорит об «отчуждении», которое, по его мнению, является следствием капиталистического способа производства. Рабочему не принадлежит произведенный им продукт, поэтому он относится к труду не как к творческому процессу, а как к изнурительной повинности. Он трудится не как человек, не проявляя свою сущность, а как животное, только для того, чтобы хоть как-то обеспечить свое физическое существование. Отчуждение определяется как утрата человеком контроля над результатом своей деятельности, над процессом собственной деятельности, над самим собой, и в этом смысле утрата человеком самого себя. Рабочий становится тем беднее, чем больше богатства он производит, чем больше растут мощь и размеры его продукции. Ручной труд заменяется машиной, но при этом отбрасывает часть рабочих назад к варварскому труду, а другую часть рабочих превращает в машину. Он производит ум, но также и слабоумие, кретинизм как удел рабочих.
С распространением представления о деятельном субъекте, имеющем власть над природой, радикально меняются представления о времени. Выражением нового восприятия времени становится вера в прогресс. Мир все менее рассматривается как данность. Формируется представление о том, что мир, социальный и природный, подлежит улучшению на принципах разума. Прогресс – движение к лучшему состоянию через распространение истинных идей, которые постепенно устраняют загадки и чудеса мира, пронизывая его светом разума.
Исторический оптимизм Нового времени поразителен. Философам, всю жизнь боровшимся с предрассудками, идолами, очень хотелось верть, что все идет к лучшему, что просвещение исправляет нравы, что с помощью разумных законов можно построить идеальное государство, что промышленность и торговля обеспечат благосостояние людей.
В XIX веке эту веру в прогресс продолжает поддерживать уже упоминавшийся позитивизм, пытающийся построить систему человеческих знаний в развитии. Развитие это целиком и полностью прогрессивно: человечество, по мнению О. Конта, чем дальше, тем больше освобождается от мифологических, религиозных и философских предрассудков, овладевая полезными «положительными» знаниями.
Эволюционная теория Дарвина кроме очевидных ее сторон (животное происхождение человека, борьба за существование, которую многие экономисты XIX века распространили и на сферу экономики) продолжает подчеркивать веру в прогресс: эволюционный процесс предполагает постоянное совершенствование и усложнение живых организмов.
Грандиозная философская система Гегеля выражала общее мировоззрение интеллектуальной элиты начала XIX века. Он утверждает, что история общества есть прогресс, и не просто прогресс, а прогресс в сознании свободы. То есть, история рассматривалась как путь человечества к свободе. Причем, это был путь духовного развития, выявившегося в реальной жизни.
Развитие культуры в XIX веке рассматривали по тройственной схеме: дикость – варварство – цивилизация, вершиной которой оказывался сам XIX век. Эта схема была выражена этнографом Л. Морганом в его книге «Древнее общество».
Марксистская версия развития человеческой истории абсолютизирует идею прогресса, который к тому же резко ускоряется человеком посредством революции.
