В результате сплошного просмотра всех мест, где упоминается расположение географических объектов «выше» или «ниже», сначала у Мелы, потом во всей римской литературе, а затем и в греческой, я написал несколько статей, в которых доказывал, во-первых, отсутствие свидетельств существования непременно cевероориентированной карты в античном мире, во-вторых, принципиальную антикартографичную ограниченность пространственного восприятия у античного человека.
Выводы, двоякие - первоначально на значении некоторых предлогов и приставок в латыни и древнегреческом языке, логично привели меня в проблеме ориентации античных карт, а поскольку последние почти не сохранились и материал об ориентации карт черпался почти исключительно из произведений античных авторов, возникла новая проблема - «карта и словесное описание», которая сейчас, кстати, весьма живо обсуждается в научном мире.
Признание античного восприятия пространства «антикартографичным» ставило вопрос о способах ориентации в пространстве - космическом, географическом, храмовом, ритуально-религиозном, бытовом и прочих. При этом обнаруживались интереснейшие параллели в иных культурах древности и средневековья. Расширялся круг источников информации об ориентации древнего человека - это были источники лингвистические, литературные, археологические, иконографические, этнографические, геокартографические и другие. Сами собой вставали вопросы архаического сознания, палеопсихологии, исторической антропологии, оказывались актуальными современные теории «когнитивной» или «перцепционной» географии, «географии поведения» и т. д. Так вопрос о значении одной приставки в одном древнем языке привел к интереснейшим проблемам истории культуры, которые и рассматриваются в предлагаемой статье.
