Каждый, кто побывал в залах Третьяковской галереи, где представлено искусство десятилетий, соединивших прошлый и нынешний век, наверное, навсегда запомнил гордый, печальный смугло-бледный лик Демона с невидящими, будто исходящими болью глазами. Этот трагический, бунтующий и величавый образ - «дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный» - всю жизнь тревожил горячее воображение художника.
И оттого взгляд Демона, горящий любовью и гневом, напоенный тоской и мукой, угадываем мы и в горестно-отрешенном взоре сероглазой «Музы», и в затаенной печали темных очей прозревающей будущее «Гадалки», и в тоскующем призыве голубых озер на бледном лике перламутрово-жемчужной«Царевны-Лебеди». Отблеск особенного, врубелевского, «демонического» вдохновения живет и в распахнутых ожиданием грустных глазах «Сирени». «По своей мелодической прелести, по теплоте и безыскусственности вдохновения, по изяществу кантилены и речитатива «Русалка» в ряду русских опер занимает, бесспорно, первое место после недосягаемо гениальных опер Глинки»,- писал Петр Ильич Чайковский. Действительно, подобно операм Глинки «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила», «Русалка» Даргомыжского - выдающееся явление в истории русской музыки.
Первоначальный замысел написать музыку на сюжет драмы Пушкина Силы и краски для выражения лучших и возвышенных чувств своих черпал художник в природе, в жизни России, родного народа. Народное искусство, русская сказка, былинная Русь учили Врубеля одухотворять саму природу. Вместе с декорациями к операм-сказкам воссоздал живописец-фантаст на холсте и в лучезарной майолике Пана, Мизгиря, Купаву, Полевика, стерегущего в ночном коней, Микулу Селяниновича... Образы эти слиты с врубелевским пейзажем, где будто на драгоценные кристаллы-мазки разложен воздух земной атмосферы, сама каменистая Земля.
